Леонова О.Г. Терроризм как глобальная деструктивная технология. Выступление на II Всероссийской научно-практической Конференции в МГУ им. М.В.Ломоносова. Москва, 13-14 октября 2010 года

Леонова О.Г. – Профессор кафедры социологии и политологии ИППК МГУ имени М.В.Ломоносова, доктор политических наук

Международный терроризм как феномен представляет собой троякую сущность. С одной стороны, это глобальная технология, поскольку международный терроризм транснационален и обладает всеми особенностями и признаками глобального сетевого проекта. Сетевой проект имеет определенные признаки, и международный терроризм не случайно возникает в эпоху развития сетевых организаций. Таким образом, эта социальная форма (терроризм как сетевой проект) опережает политическую и идеологическую формы.

Как сетевой проект международный терроризм обладает рядом признаков. Эти признаки типичны для сетевых проектов. Но международный терроризм также обладает и чертами нового формата. Среди признаков такого проекта выделяется фигура духовного лидера. Вторая черта международного терроризма – это применение манипулятивных технологий, касающихся манипулирования массовым сознанием. Все потенциальные экстремисты и террористы – это жертвы манипулятивного управления, смысл которого состоит в политическом воздействии на ментальные установки групп людей с целью принуждения их к совершению определенных действий или к отказу от таких действий.

Данное воздействие базируется на мотивации, использовании бессознательных импульсов, иррациональных потоках общественного сознания. Бесполезно апеллировать к здравому смыслу террориста и экстремиста. Манипулятивное управление предполагает господство над духовным состоянием, изменением внутреннего мира, программированием установок и поведения. Данное управление есть механизм, который лежит в основании новых форм социально деструктивного поведения людей. В рамках этого управления создаются определенные социальные проекты и идеалы. В случае с международным терроризмом имеются в виду, разумеется, антиидеалы, с помощью которых целенаправленно изменяются поведенческие и мотивационные стратегии личности. Такое управление позволяет создавать ряд социально неприемлемых моделей поведения, с помощью которых происходит перекодировка социальной реальности в интересах тех или иных социальных групп.

Если происходит кодировка, то очевидно, что бороться с терроризмом надо при помощи перекодировки общественного сознания и поведения жертв манипуляции. Третья сущность международного терроризма – политическая технология. Международный терроризм в современном мире есть нечто большее, чем просто деструктивное политико-социальное движение. Международный терроризм претендует на статус мощной организующей, хотя и нелегитимной силы. Здесь нужно вспомнить, что этапы освобождения стран Азии и Африки, среди которых много мусульманских стран, означают этапы освобождения от колониального господства и составляют триаду. Во-первых, это политическое освобождение, когда двигателем освобождения являлось массовое движение. Во-вторых, это экономическое освобождение, где двигателем выступали национальные власти. В-третьих, это духовно-культурное освобождение.

Долгое время оставалось неясным, что может сыграть роль двигателя духовного, культурного, идеологического освобождения бывших колониальных стран. Какая сила может возглавить антиколониальную борьбу на ее третьем, завершающем этапе? Сейчас очевидно, что такую роль может сыграть динамичная, непримиримая сила антиколониального фронта Третьего мира, а именно радикальный политический ислам. Вам знакомы базовые термины – фундаментализм, экстремизм, исламский фундаментализм, радикальный политический ислам. Многие исследователи считают, что фундаментализм – не эквивалент политрадикализма, который в свою очередь не является эквивалентом экстремизма.

Цепочка фундаментализма – политрадикализма – экстремизма терроризма может прерываться после первого звена и продолжаться вплоть до Аль-Каиды. Наша задача состоит в том, чтобы эта цепочка была прервана после первого звена. На этой конференции обсуждались причины подъема исламизма. Анализ этих причин нужно проводить неоднократно, потому что необходимо раскрыть проблемные поля социального, политического, культурного характера, которые возможно обозначить как потенциальные ниши вытеснения. Это вытеснение происходит путем сброса альтернативной информации в данном информационном поле. Перед нами фактически те потенциальные ниши вытеснения, которые нужно заполнить позитивной культурной информацией.

Принято считать, что питательной средой для террористов является безработица, позволяющая рекрутировать молодежь. Безработица – это удобный предлог, чтобы заняться террористической деятельностью.

Вторая группа факторов духовные. Угрозой для исламского мира является, как известно, угроза, исходящая от Запада, а не от христианской религии как таковой. Исламисты считают, что нужно с этим либо смириться, либо нанести ответный удар по Западу. В европейской культуре есть черты, несовместимые с исламом, например, идеи демократии, равенство женщин с мужчинами и т.д. Исламисты выступают защитниками культурных традиций ислама. Из этих причин вытекает еще один момент, важный для понимания сущности терроризма. Это комплекс неполноценности. Мусульмане по праву гордятся своей древней цивилизацией, но видят, что в мировой иерархии их страны стоят на более низкой ступени экономического развития по сравнению с Западом.

Среди ученых в мире – всего 1% мусульман. В Израиле больше ученых, чем во всем мусульманском мире. Фундаментальные исследования в арабских странах составляют 1/7 от общемирового уровня. Подобная рассогласованность идеологем и действительного положения мусульман порождает ощущение неполноценности. Естественно, начинается поиск путей выхода из сложившейся ситуации.

Мусульмане испытывают разочарование от протекания нынешнего этапа глобализации. Аналитики полагают, что беды исламского мира кроятся в отходе от ислама, т.е. от стремления копировать западную систему ценностей. Лозунг возрождения ислама привел к возникновению цивилизационного движения мусульман, стремящегося найти достойное положение в мире. Но они понимают, что не способны бороться на равных с технологически неизмеримо более продвинутой западной цивилизацией. В качестве одного из методов борьбы был избран террор. Из вышеизложенного можно сделать вывод, что эпоха длительного унижения, которая породила комплекс неполноценности, стремление восстановить достоинство, привела к эмоциональной фрустрации, состоянию психологического дискомфорта и породила экстремистские настроения в мусульманском мире.

Оппонируя прозападной глобализации, исламисты считают, что им необходимо встать во главе всего Третьего мира в целом, немусульманских и восточных цивилизаций в качестве идеологов борьбы с западным миром. В этом заключается смысл концепции третьей ступени ракеты как политической технологии. Теперь перейдем к практике, а именно к предложениям по решению этих проблем. Если международный терроризм мы трактуем как глобальный сетевой проект, то нужно создать сетевой антипроект, а также проводить в регионах сетевую интервенцию.

Необходимо готовить молодых участников социальных сетей, которые могли бы грамотно реализовать эти задачи, участвовать в формировании и распространении идеологии. Вновь возникает проблема, как вести межконфессиональный диалог в социальных сетях. Существуют две задачи, которые стоят перед участниками социальных сетей в рамках межконфессионального диалога. Это поиск единого пространства духовно-нравственной культуры России и реализация общегражданских целей. Существуют концепты, которые могли бы объединить расколотое наше духовно-культурное пространство. Но возникает вопрос, возможен ли такой диалог. С этими целями согласится любой человек в нашей стране независимо от национальности, конфессиональной принадлежности. Диалог с теми, кто готов на экстремистские действия, проблематичен. Так, на занятиях студенты и аспиранты считают себя толерантными, а в социальных сетях они показывают себя менее терпимыми. Нужно научить их налаживать диалог друг с другом.

Что касается возможности вести диалог с исламским миром, духовные лидеры российского ислама утверждают, что такой диалог не просто возможен, но необходим, поскольку ведет к взаимопониманию. Такой диалог важен и со стороны РПЦ. Патриарх Московский и всея Руси Алексий II также говорил, что мусульмане живут веками вместе с православными, поэтому между ними должны быть отношения сотрудничества и взаимопомощи. Итак, диалог возможен, но требуется подготовить людей, которые смогут его грамотно провести. Одна из точек противоречия между мусульманами и православными касается роли женщины в обществе.

Ведь каждый человек, и это подтверждает и Библия, и Коран, обязан своим бытием женщине. Процитирую Коран в той его части, которая касается беременности и отношения к беременным женщинам. И в православии, и в исламе плодородность женщины и умение ее воспитывать детей ставится во главу угла. Наконец, в понимании красоты также есть точки соприкосновения. Таким образом, многие ценности православия и ислама совпадают. Наша задача состоит в том, чтобы научить участников социальных сетей вести диалог.